(Аналитика. Александр Ирхин) Система международных отношений стремительно погружается в состояние относительной стабильности, когда при общей видимости картины мира одновременно существует несколько опасных очагов военно-политических  конфликтов, которые могут привести человечество к новой мировой войне.

Впрочем, существует вполне обоснованное мнение, что она уже идет, а её природа отличается от Первой и Второй мировых войн и скорее будет напоминать мировые конфликты последних трех столетий, модель которых заключалась в разбросе географии и хронологии столкновений между великими державами.

Турецкая Республика и Российская Федерация, в прошлом две величайшие империи, которые имели различные периоды двусторонних отношений, насчитывающие 12 российско-турецких войн и исторические моменты беспрецедентного сближения, остаются субъектами, формирующими новый мировой порядок на юге Евразии. После Первой мировой войны Российскую и Османскую империи разрушили, однако большевики вновь пересобрали Россию на новых смыслах – она осталась империей под красным флагом, тогда как Турция отказалась от имперского прошлого и пошла по пути полного подражания Западу и строительству национального государства.

 В настоящее время на наших глазах формируется турецко-украинский военно-политический альянс, который  изменит соотношение сил в Черноморском регионе. Данный союз, по сути, носит антироссийскую направленность.   Предпосылкой для сближения Киева и Анкары стала активизация российской внешней политики по сирийскому вопросу. Однако узел российско-турецких противоречий носит исторический и геополитический характер, который не ограничивается сирийской проблематикой. По крайней мере, три современных направления внешней политики турецкого руководства партии Справедливости и развития противоречат российским национальным интересам:

• турецкая концепция лидерства в суннитском исламском мире потенциально угрожает целостности России;
• интеграционная активность Турции в рамках Совета сотрудничества тюркоязычных стран противоречит российским интересам на Южном Кавказе и в Средней Азии;
• турецкая политика на Ближнем Востоке, а особенно по сирийской проблеме, не совместима с российскими внешнеполитическими подходами.

В последние полтора десятка лет данные противоречия оттенялись российско-турецкими экономическими интересами. Ведь Турция является  крупнейшим потребителем российского природного газа, а Россия - готовой турецкой продукции, и сотрудничество в этой сфере предполагалось только расширять. Хотя модель такого торгового обмена явно не отвечала российским интересам, но Москва сама выбрала такую модель экономического развития.

  Внешним проявлением формирующегося антироссийского альянса стал визит  в конце января секретаря СНБО Украины А. Турчинова в Анкару, где он провел соответствующие переговоры с генсеком Совета национальной безопасности Турции С.Хаджимуфтюоглу. Последние социологические опросы в Турции показывают, что турки главным своим врагом считают Россию и лично В.Путина.

Очевидно, что российско-турецкие отношения перешли к конфронтационной фазе своего развития, с взаимными последствиями для двух сторон. Фронт «борьбы» между Анкарой и Москвой будет располагаться в геополитической дуге нестабильности - от Балкан через Ближний Восток и Юг Восточной Европы до Центральной Азии, а главными выгодополучателями от данного противостояния будут великие державы, находящиеся на периферии указанных регионов или данной конкуренции.

 По геополитическим характеристикам даже современная усеченная  Россия обладает гораздо большим потенциалом, чем Турецкая Республика, поэтому последняя не готова к самостоятельному столкновению с Россией, по крайней мере, на долговременной основе.

Итак, в ходе формирования военно-политических блоков перед Первой мировой войной, Турция и Россия оказались по разные стороны, столкнувшись с проблемой перенапряжения и распада. Главными результатами Первой мировой войны были разрушения сухопутных империй Евразии. Причем, планы новых вершителей мира были куда амбициознее, чем то, что осталось от России и Турции к моменту окончания мирового конфликта. «Севрский мирный договор», который оставлял за Турцией небольшую территорию в окрестностях Стамбула, и 120 россий в период Гражданской войны и интервенции сделали Москву и Анкару союзниками и центрами национального сопротивления в процессе отстаивания своей независимости. Кемалистская и большевистская элиты признали друг друга, а Советская Россия оказала военно-техническую помощь Анкаре в критический момент борьбы за независимость. 16 марта 1921 года между двумя государствами заключается договор о «Дружбе и братстве», в 1925 году подписывается советско-турецкий договор «О ненападении и нейтралитете». 1920 и 1930-е годы проходят в условиях сближения СССР и Турецкой Республики, причем, как в военно-политической сфере, так и в экономической. Враждебная и наступательная политика западных держав в отношении Анкары и Москвы формировали условия для сближения двух непримиримых в прошлом держав. Данная тенденция заканчивается  ко второй половине 1930-х.гг., когда оба государства восстанавливают свои военно-политические и экономические возможности, а мир подводится к новой мировой войне.

В 1936 году в швейцарском городе Монтрё подписывается конвенция о режиме Черноморских проливов, которая восстанавливает суверенитет Турции над проливами.

Главная задача турецкой внешней политики заключалась в том, чтобы   не допустить втягивания в будущую войну и обеспечить свой  нейтралитет, поэтому правительство начало накануне войны сложную внешнеполитическую игру, при которой заключались международные договора с Великобританией, Францией, Германией. Была попытка заключения договора с СССР, однако она не увенчалась успехом, в то же время отношения были урегулированы путём пролонгирования договора от 1925 года [1, с. 52].

Советский Союз проводил  дипломатическую линию, которая должна была лечь в основу будущего договора, рассчитанную на ограниченные взаимные обязательства. СССР предложил подписать двусторонний пакт о взаимопомощи, ограниченный зоной действия Черного моря и проливов. Представители СССР считали, что деятельность такого пакта не втянет страну в войну с Германией. В Советском Союзе считали, что они вправе иметь гарантию, что, в связи с угрозой войны, Турция не пропустит военные корабли нечерноморских государств через Босфор в Чёрное море [2, c. 65]. В создававшейся ситуации правительство Турции обратилось к своим западным политическим партнёрам. 30 сентября 1939 года Министр иностранных дел Турецкой Республики Ш.Сараджоглу  встретился в Москве с послами Англии и Франции, а 1 октября были возобновлены переговоры между СССР и Турцией,  и последняя сторона официально отклонила предложение о заключении двустороннего пакта о взаимопомощи, сфера действия которого ограничивалась бы районами Чёрного моря и проливов.

17 октября 1939 года, после  почти четырёхнедельных переговоров            Ш. Сараджоглу выехал из Москвы, а 19 октября 1939 года был подписан союзнический договор между Турцией с одной стороны и  Англией и Францией с другой [3, с. 62].

18 июня 1941 года Турцией был подписан договор о «дружбе и ненападении» с третьим Рейхом.  25 июня 1941 года турецкое посольство в Москве опубликовало заявление о том, что правительство Республики решило объявить нейтралитет Турции [4, с. 68].

 30-31 января 1943 года в г. Адане состоялась встреча У. Черчилля с президентом Турции И. Инёню, на которой было решено значительно увеличить поставки в Турцию военных материалов.  Турецкая сторона в результате встречи получила от Англии вооружения на сумму 20 млн. фунтов стерлингов. В течение первой половины 1943 года в Анкаре побывали руководители британских вооружённых сил на Ближнем Востоке [5, c. 27].

В январе 1943 года в г. Адане между министром иностранных дел Турции Ш. Сараджоглу  и Черчиллем состоялся диалог. По выражению Ш. Сараджоглу:  «Россия могла стать империалистической после Второй мировой войны. Это вынуждает Турцию быть исключительно благоразумной». Черчилль ответил, что будет создана международная организация для обеспечения мира и безопасности, которая будет сильнее Лиги Наций. У.Черчилль добавил, что он не боится коммунизма. Ш. Сараджоглу заметил, что он  ищет чего-то более реального. Вся Европа полна славян и коммунистов. Все побеждённые станут большевистскими и славянскими, если Германия будет разгромлена [6, кн. 2, с. 611].                           У. Черчилль заметил, что положение не всегда оборачивается так плохо, как ожидают, но если и случится так, то лучше чтобы Турция была сильной  и тесно связанной с Соединенным Королевством и Соединёнными Штатами. «Если Россия без всякой причины нападёт на Турцию, то вся международная организация выступила бы в защиту Турции, а гарантии после нынешней войны должны быть гораздо более твёрдыми не только в отношении Турции, но и в отношении всей Европы.  Если Россия станет подражать Германии, то мы должны будем организовать самое тесное сотрудничество против неё» [7, кн. 2, с.612].

То есть, Турция, оставаясь нейтральной, начинает проводить политику, направленную на ослабление СССР, хотя коренной перелом в Великой отечественной войне был только на начальном этапе.

Отдавая должное турецкому правительству за оправданную внешнеполитическую позицию и тактику, необходимо отметить, что к концу войны цели и задачи политического руководства государства изменились. Далее придерживаться нейтралитета было, по крайней мере, невыгодно, так как в послевоенном устройстве мира государство не получало никаких значительных перспектив. Как и прежде, оно могло рассчитывать на поддержку Запада, но на заключительном этапе войны изменилось соотношение мировых сил Восток-Запад, что естественно сильно оказывало влияние на позицию Турции. Усиление СССР было крайне опасно для положения Турции.

К концу Второй мировой войны политическое руководство Турции пришло к осознанию необходимости вступления своего государства в войну с целью участия в организации, которая будет определять  устройство послевоенного мира. Так, 23 февраля1945 года, когда территории Турции уже не могла угрожать германская авиация, а исход войны был полностью предрешён, государство вступило в конфликт на стороне антигитлеровской коалиции.

Таким образом, государство обеспечило себе положение победителя при максимально низких издержках и отсутствии каких-либо разрушений на своей территории.

Интересным вопросом является позиция СССР в отношении Турции на последнем этапе войны. Почти забытым историческим фактом являются советские дипломатические претензии к Турецкой Республике. Так, в ответ на неоднократное нарушение «конвенции Монтрё», а именно советской стороной были предоставлены факты пропуска через Черноморские проливы немецких вспомогательных военных судов, советское правительство 19 марта 1945 года заявило о денонсации договора 1925 года о дружбе и нейтралитете. В ответ на предложение Турции начать переговоры по условиям будущего договора были выдвинуты территориальные претензии, касавшиеся возвращения провинций Карс и Ардаган, а также изменения статуса проливов и совместной их обороны.

         В турецкой прессе реакция на денонсацию данного договора была представлена таким образом, что турки не могут понять причин претензий СССР и готовы дальше укреплять советско-турецкую дружбу. Однако вследствие внешнеполитических действий СССР, Турция оставляет себе право судить о том, что будут ли советские предложения способствовать развитию дружбы между странами  [8, оп. 128, д.820, л. 5,12,16,17].

В 1946 году СССР направил две ноты турецкому правительству, в которых обвинял последнее в нарушении конвенции Монтрё во время Второй мировой войны, и предлагал новый проект режима проливов:

• проливы должны быть всегда открытыми для прохода торговых судов всех стран;
• проливы должны быть всегда открытыми для прохода военных судов черноморских стран;
• проход через проливы для военных судов нечерноморских держав не допускается, за исключением особо предусмотренных случаев;

     -  Турция и Советский Союз как державы наиболее заинтересованные и способные обеспечить свободу торговли мореплавания и безопасность в проливах для предотвращения использования проливов другими государствами во враждебных черноморским державам целях, должны были разделить ответственность по их обороне [9, c. 169].

С точки зрения геополитической методологии, которой успешно оперировал И.В.Сталин, давление на Турцию позволяло создать дополнительные претензии к точкам формирующейся западной системы окружения СССР, с целью их последующего обмена на советские первоочередные позиции в Восточной Европе – в Болгарии, Румынии и Польше.

Таким образом, к началу 1943 года сначала на эмоциональном уровне турецкой элиты, а к концу войны на фактическом уровне двусторонних отношений формируется новый конфронтационный этап. Турция на протяжении последующих нескольких десятилетий встраивается в американскую систему «сдерживания», становясь южным флангом НАТО.

В рамках данного внешнеполитического этапа проходит интеграция Турции в НАТО (1952 г.), участие Турции в Корейской войне (1950-1952 гг.), интеграция Турецкой Республики в экономическую и военно-политическую систему западного мира, что подкреплялось распространением «плана Маршалла» и «доктрины Трумэна», заключением двусторонних экономических и военно-политических договоров, адаптирующих турецкую экономику под американские интересы.

Тактические разногласия, вызванные кипрскими кризисами между США и Турцией, появляются в 1960-е-1970-е годы. Именно в это десятилетие прослеживается тактическое сближение между Москвой и Анкарой. Этому способствует позиция Советского Союза в отношении кипрского кризиса, который выступал против энозиса (присоединения острова к Греции).   Это время американской  «публичной порки» турецкого руководства. США в этот период вводят санкции и прекращают поставлять военно-техническую и предоставлять экономическую помощь. Поводом для такой американской реакции стало нарушение базового соглашения, лежавшего в основе «доктрины Трумэна», где Турция брала на себя обязательства не использовать поставляемую американскую военную технику без согласования с США против третьей стороны. Турция же в результате второго Кипрского кризиса оккупировала часть Кипра и вступила в прямое противоборство с другим членом НАТО - Грецией, что явно ослабляло Североатлантический альянс в регионе и не входило в планы Вашингтона.

В конце 1970-х., отношения между СССР и Турецкой Республикой вновь входят в конфронтационную фазу, которая продолжается до 1991 года. Она была вызвана попыткой советской экспансии в Афганистане  и закончилась  распадом СССР. Далее следует беспрецедентный исторический период ослабления России. Чуть позже мы назовем это время национальным позором, предательством смутой и семибанкирщиной. Эти громкие эпитеты войдут в официальные учебники истории. Анкара расценивает десятилетие 1990-х., как исторический шанс, который позволит ей построить свою зону исключительного влияния от «Балкан до Великой китайской стены» - на территории проживания тюркских народов. Естественно, что это планировалось осуществить за счет России. Однако Москва была не в состоянии сопротивляться турецкой экспансии и в целом это неконфронтационный период двухсторонних отношений, который, однако, осуществлялся за счет беспредельной российской уступчивости. Отношения немного выравниваются в сторону равноправного сотрудничества в начале нулевых. Пик неконфрантационной фазы приходится на 2008 год. В ходе пятидневной российско-грузинской войны Анкара, по сути, занимает российскую сторону на дипломатическом и военно-политическом уровнях. Премьер-министр Турции Р.Т. Эрдоган выступает в поддержку российской версии событий и Анкара, сославшись на действующую конвенцию Монтрё,  перекрывает Черноморские проливы, не дав американскому флоту оказаться у грузинских берегов в решающий период конфликта. Когда все закончилось, американские корабли зашли в грузинские порты и доставили гуманитарную помощь: памперсы, питьевую воду и туалетную бумагу, что очевидно недалеко от правды. Ведь конфликт уже закончился.

Вообще первое десятилетие ХХI века это период российско-турецких отношений, который очень напоминает период сближения кемалистов и большевиков в 1920-е гг. Институционально государства оказались в одинаковых внешних условиях развития, что сформировало тождественные исторически оправданные механизмы сближения и формирования общих региональных позиций.

В начале ХХ века США, переоценивая свои имперские возможности, начинает активную экспансию в различных регионах мира, в том числе в Черноморском регионе. Анкара небезосновательно считает этот район своим задним двором, где исторически ей приходится делить власть с Россией. Третий лишний, в данном случае Вашингтон, никак не входил в интересы ни Анкары ни Москвы, поэтому два государства пришли к взаимопониманию и блокированию американской экспансии в Черноморском регионе, что им и удалось сделать. Поэтому турецкая позиция по российско-грузинской войне отвечала, прежде всего, национальным интересам Анкары, а не была последствием каких-либо официальных союзнических договоренностей.

Конец медового месяца в двусторонних российско-турецких отношениях начинает проявляться уже к концу 2012 года. Тогда на эмоциональном уровне появляются разногласия по сирийскому вопросу. В октябре 2012 года два турецких истребителя Ф-16 принудили  к посадке сирийский гражданский самолет, который следовал из Москвы и, со слов первых турецких политиков, доставлял военно-техническую помощь действующему президенту Сирии Башару Аль Асаду. На практическом уровне ухудшение отношений между Москвой и Анкарой начинается во второй половине 2015 года с этапа открытой поддержки российскими ВКС действующей политической власти Дамаска. После следует сбитый российский самолет Су-24. По большому счету Москва до сих пор не смогла симметрично ответить на данный вызов.  Почему Турция пошла на подобное обострение отношений с Россией? Последние 10 лет правящие в Турции умеренные исламисты реализуют свою внешнюю политику в рамках «Стратегической глубины», которая была выдвинута тогда Министром иностранных дел Республики А. Давутоглу.  Концепция направлена в первую очередь на формирование блока региональных союзников из числа стран ранее входивших в состав Османской империи – Египта, Ирака, Туниса, Алжира, Ливии, Азербайджана, а также Сирии (в турецком понимании только после возможного смещения Башара Аль Асада) и других государств, которые на современном этапе примут Турцию в качестве своего лидера. Турция формирует данный союз для противодействия антитурецкой коалиции в составе Республики Кипр, Греции, Сербии, Армении, Израиля и возможно России. Причем, с учетом ускорения политического процесса и внешнеполитической динамики набор союзников и противников Анкары будет варьироваться.

   Современная модель внешней политики Анкары представляет собой два уровня. Верхний этаж – глобальный, где Турция ориентируется на США и на свои союзнические обязательства. Анкара на этом уровне своей внешней политики полностью поддерживает мир «по-американски».  Нижний – региональный, где Анкара пытается реализовать свои собственные региональные интересы и проекты, которые могут противоречить современным интересам Вашингтона. Приведенная двухэтажность внешней политики турецкого государства только фрагментарно дает основания считать Турцию надежным партнером России в процессе противостояния с Западом по причине того, что верхний этаж в турецких приоритетах остается за США и их союзниками – Анкара по прежнему является членом НАТО и ассоциированным членом ЕС. Кроме того, на нижнем этаже своей внешней политики региональные интересы Анкары и Москвы сталкиваются практически по всем направлениям (турецкая концепция лидерства в суннитском исламском мире потенциально угрожает целостности России, интеграционная активность Турции в рамках Совета сотрудничества тюркоязычных стран противоречит российским интересам на Южном Кавказе и в Средней Азии, турецкая политика на Ближнем Востоке, а особенно по сирийской проблеме, не совместима с российскими внешнеполитическими подходами) за исключением совместного блокирования против экспансии США в Черноморско-Каспийском регионе. Таким образом, в геополитической плоскости Россия и Турция имеют очень узкий сегмент совместных интересов.

Исторический опыт в рамках приведенных этапов дает также следующую производную – как только Россия преодолевает рамки сдерживания, созданные Западом, и становится сильным геополитическим игроком, как в период коренного перелома в Великой отечественной войне, после Второй мировой войны или после начала российской сирийской кампании, Турция занимает резко антироссийскую позицию и становится опорной точкой в новой западной линии сдерживания.

Обратная модель двусторонних отношений, которая формирует условия сближения Турции и России связана с наступательной политикой Запада, которая формирует угрозы для политических элит России и Турции одновременно. Общая опасность сближает два региональных субъекта, однако такое сближение носит исключительно тактический характер.

Но вот что не вписывается в эту модель – Запад уже на протяжении нескольких лет предпринимает системные попытки по смещению от власти национальных лидеров правящих в России и Турции. Российская «Единая Россия» и турецкая партия «Справедливости и развития» - два партийных проекта, возникшие в одно время, ориентирующиеся на один и тот же электорат в своей стране, эксплуатирующий консервативные, в том числе, имперские ценности в политике и проводящие либеральные в экономике. Это не совсем удобные для Запада партнеры. Площади Таксим и Болотная должны сближать Россию и Турцию, но происходят обратные процессы.

 Последние два года и в последующий период политические элиты России и Турции будут сталкиваться с проблемой консолидации своих электоральных ресурсов вокруг себя. Это связано с глобальными экономическими проблемами и либеральным курсом правительств, делающим национальные экономики частью финансово-экономического мирового «Титаника». Антитурецкая риторика Москвы и, соответственно, антироссийская - Анкары в этом смысле крайне выгодна элитам обоих государств – это позволяет им мало что менять в проводимом экономическом курсе, а эксплуатация имперской памяти турецкого и российского народов позволяет повышать рейтинги действующих политиков в своей стране.

Список  использованных источников и литературы

1. Акгюн М. Черноморские проливы: незримые связи // Российско-турецкие отношения: история, современное состояние и перспективы. – М.: ИВ РАН, 2003. - C. 43-75.
2. Черников И.Ф. В интересах мира и добрососедства: советско-турецкие отношения в 1935-1970гг. – Киев: Наукова думка, 1977. – 198 с.
3. Черников И.Ф. В интересах мира и добрососедства: советско-турецкие отношения в 1935-1970гг. – Киев: Наукова думка, 1977. – 198 с.
4. Корхмазян Р.С. Турецко-Германские отношения в годы Второй мировой войны. – Ереван: Издательство АН Армянской СССР, 1977. -  186 с.
5. Лазарев М.С. Вторая мировая война и страны Ближнего и Среднего Востока. Положение в Турции, Иране, Афганистане и Арабских странах // Международные отношения на Ближнем и Среднем Востоке после второй мировой войны (40-50-е гг.). - М.: Наука, 1974.- С. 3-28.
6. Черчилль У. Вторая мировая война (В 3-х книгах): Сокр. пер. с англ. – М.: Воениздат, -1991.
7. Черчилль У. Вторая мировая война (В 3-х книгах): Сокр. пер. с англ. – М.: Воениздат, -1991.
8. Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории. Ф.17. Оп. 128. Д. 820, 1199.
9. Внешняя политика Советского Союза: Документы и материалы. 1946 г. - М.: Госполитиздат, 1952. - 836 с.

Ирхин Александр Анатольевич– доктор политических наук, профессор КФУ и СевГУ, заведующий кафедрой «Исторические, философские и социальные науки» Севастопольского государственного университета,alex.irhin@mail.ru