Ранее утро... 8 марта. Будильник зазвенел, и даже не успев как следует
начать свою трель, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте я
оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. На улице светало.
М-да: погода была совсем не весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться
под куртку. Подняв воротник, я направился в сторону базара. Еще за неделю до
этого решил, ни каких роз, только весенние цветы... праздник же весенний.
Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то
привлекло. Старый плащ, фасона 60-х годов, на нем не было места, которое
было бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым.
Брюки, такие же старые, но до безумия наглаженные. Ботинки, начищены до
зеркального блеска, однако и это не могло скрыть их возраста. Более того,
один ботинок даже был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нем
просто отвалилась. Из- под плаща была видна старая, почти ветхая, рубашка с
потертым воротником, но и она была чистой и наглаженной. Лицо, его лицо было
обычным лицом старого человека, вот только во взгляде, было что непреклонное
и гордое, не смотря ни на что.
Я подошел к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с мимозами. Я подошел ближе, да, цветы действительно красивые.
- А кто продавец, - спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я
почувствовал, какой ледяной ветер.
- А ты сынок подожди, она отошла не на долго, щас вернется, - сказала тетка,
торговавшая по соседству соленными огурцами.
Я стал в сторонке, закурил и даже начал немного улыбаться, когда
представил, как обрадуются дома мои женщины. Напротив меня стоял этот
старик.
Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть не бритым в
такой день. На его лице было с десяток порезов, некоторые из них были
заклеены кусочками газеты. Деда трусило от холода, его руки были синего
цвета... его очень трусило, но он стоял на ветру и ждал.
Какой-то не хороший комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а
продавщицы все не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я
догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и
старостью человек. И еще я явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего
своего положения за чертой бедности.
Попыхивая сигаретой, к корзине подошла продавщица и дед робким шагом
двинулся к ней. Я пошел за ним. Дед подошел к продавщице, я остался чуть
позади него.
- Хозяюшка....милая, а сколько стоит одна веточка мимозы? - дрожащими от
холода губами спросил дед.
- Так, а ну вали отсюдава алкаш, попрошайка хренов, давай вали, - злобно и
брезгливо прорычала продавщица на деда.
- Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку... сколько
она стоит? - тихо спросил дед.
Я стоял позади него и чуть с боку. Я увидел, как у деда в глазах стояли
слезы...
- Одна?! Да буду с тобой ещё возиться, алкашня, давай вали от сюдава, -
продавщица выплюнула окурок.
- Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, - так же
тихо сказал дед.
- Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка, - с ухмылкой сказала продавщица и
на ее лице проступила ехидная улыбка.
Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало три скомканных
бумажки по рублю.
- Хозяюшка, у меня есть три рубля, может найдешь для меня веточку на три
рубля, - как-то очень тихо спросил дед, опуская взгляд.
Я видел его глаза. До сих пор, я ни когда в жизни не видел столько тоски и
боли в глазах мужчины. Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру.
- На три тебе найти, алкаш?! От дает! Всё пробухал, а теперь свою вину перед
старухой загладить хочешь! Щас я тебе найду на три рубля, бля, ха-ха-ха!
Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась...
- На держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари, - дико заржала эта дура.
В синей от холода руке деда я увидел ветку мимозы, она была сломана
посередине.
Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая
слушать его, ломалась по полам и цветы смотрели в землю... На руку деда
упала слеза... Дед стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал.
- Слышишь ты, сука, что же ты, блядь, делаешь? - начал я, пытаясь сохранить
остатки спокойствия и не заехать продавщице кулаком в бубен. Видимо, в моих
глазах было что-то такое, что продавщица как-то побледнела и даже
уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как кролик на удава и
молчала.
- Дед, а ну подожди, - сказал я, взяв деда за руку.
- Ты, коза дранная, сколько стоит твое ведро, отвечай быстро и внятно, что
бы я не напрягал слух, - еле слышно, но очень понятно прошипел я.
- Эта...ну...я не знаю, - промямлила продавщица.
- Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро!?
- Наверное, гривен 50, - сказал продавщица.
Все это время дед не понимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул
под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду.
- На отец, бери, и иди поздравляй свою жену, - сказал я.
Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой
и плакал... просто молча плакал... Я почувствовал, что у меня самого глаза
наполнились слезами. Дед продолжал мотать головой в знак отказа, и второй
рукой прикрывал свою поломанную ветку.
- Хорошо, отец, пошли вместе, сказал я и взял деда под руку.
Я нес цветы, а дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул
деда в гастроном. Купил торт и бутылку красного вина. И тут я вдруг
вспомнил, что я не купил себе цветы.
- Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют
роль эти 50 гривен, а тебе с поломанной веткой идти к жене не гоже, сегодня
же 8 марта, бери цветы, вино... и торт вот бери... иди к ней, поздравляй.
У деда хлынули слезы... они текли по его щекам, падали на плащ, губы
дрожали. Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино.
- Мы... мы... 45 лет вместе... она заболела.... я не мог ее оставить сегодня
без подарка, - тихо сказал дед, спасибо тебе...
Больше я на это смотреть не мог, развернулся, и вытирая глаза направился к
выходу. Я бежал, даже не понимая куда бегу и слезы сами текли из моих
глаз...
Andy Gor

Источник: bugaga.ru