С детских лет, сколько себя помню, мне лечили зубы. На моих глазах (и зубах) развивалась история стоматологии...

В возрасте 4-5 лет меня привели в большую комнату. Там было много тетенек в белых халатах. Они сидели возле людей с разинутыми ртами и ковырялись там блестящими ковырялками. Некоторые тети держали в руках какой-то толстый блестящий шнур. Конец его был вставлен в широко открытый рот больного, тетя нажимала ногами на педаль, как на нашей швейной машине. Крутились большие колеса, скрипели ремни, больные мычали, стонали и кричали... Жуткая картина!

Меня посадили в кресло. Пока мне смотрели во рту зеркальцем и стучали по зубам,я молчал. Но стоило тетке нажать на педали, взяться за блестящую кишку и попробовать сунуть ее мне в рот, мой крик, наверное, был слышен на улице.
-Ваш ребенок совершенно не хочет потерпеть, он слишком нервный.
-Да, смиренно ответила мама, он боится боли.
Тогда впервые я узнал новые красивые слова - бормашина,кариес, флюс, пульпит - и помню их до сих пор. Многие другие слова, в том числе и матерные, я узнал позже...

Как я теперь понимаю, лечить молочные зубы у такого крикуна не имело смысла, и тетя-доктор решила их сразу удалить.
Из шкафа достали устрашающего вида щипцы и крючья с ребристыми ручками.
Как только я их увидел, я начал кричать и брыкаться. Тетя-доктор получила удар ногой, щипцы выпали из ее рук и зо звоном полетели в дальний угол. Она подняла их и сказала:
- С этим ребенком работать невозможно. Приведите завтра человек пять, пусть его держат, тогда я смогу что-нибудь сделать...
Назавтра со мной пришли мама, папа и тетушка, жившая неподалеку. Папа сзади держал меня за голову и давил на щеки, чтобы я держал рот открытым. Мама держала за руки и прижимала мои ноги к креслу, а тетушка левой рукой двумя пальцами показывала козу, а правой - щелкала пальцами, чтобы отвлечь от неприятной процедуры.
Опять достали щипцы и под мой дикий рев два зуба были безжалостно выдраны.

В школьные и студенческие годы я был более терпелив, но количество зубов у меня прогрессивно уменьшалось, а количество железа во рту увеличивалось.
На моих зубах проходило развитие стоматологической техники. Вначале к страшной бормашине приделали моторчик, но боль при сверлении не стала меньше. Потом появилась турбина. И только в Израиле я увидел современный зубоврачебный комбайн, а все процедуры во рту делали с обязательным обезболиванием.

Однажды в конце шестидесятых, днем я работал в тубдиспансере,а вечером должен был выйти на ночное дежурство на Скорой помощи. Еще утром понемногу начал болеть зуб под коронкой. Боль постепенно усиливалась и мне показалось, что стальная коронка выросла на целый сантиметр, настолько было больно при малейшем касании.
Днем я взял пару таблеток аналгина, но боль нарастала.
К семи часам я пришел на Скорую, и началось - вызов за вызовом. А боль растет... Со мной работал фельдшер Павел, лет на восемь старше меня. Я рассказал ему свои печали и попросил ввести аналгин с димедролом, наше обычное обезболивающее. Не помогло.Еще через час - кубик промедола. Без эффекта.
И вот, часов в одиннадцать получаем вызов к молодой женщине интеллигентного вида. Она лежала в постели с распущенными волосами, держалась за живот и тихо стонала.
-Доктор, у меня болезненные месячные, такие схватки, такие схватки... Сделайте что-нибудь, я так страдаю, больше не могу...
Я подумал - знала бы ты какая боль сейчас у меня... Но вида показывать нельзя. Как было положено по инструкции, накапал десять капель настойки белладонны и утешил, что с возрастом боли перестанут повторяться в силу естественных причин...

Еще через час Павел ввел мне кубик омнопона - не берет!
Около двух часов ночи попадаем к пожилой женщине с болями в сердце. Грамотно, как по учебнику,она рассказала мне о болях за грудиной, иррадиирующих в левую руку, одышку, страх смерти и другие симптомы стенокардии и инфаркта. Несколько контрольных вопросов и простых тестов явно показывали, что боли не связаны с сердцем, а являются симптомами грудного радикулита, о чем я безуспешно пытался втолковать больной. Но она стояла на своем:
-Я хочу исключить инфаркт, сделайте мне кардиограмму.

Эту смену я работал на общих вызовах и кардиографа у нас не было. На мои уверения, что после инъекций ей сразу станет легче, больная настаивала -
-Делайте все, что считаете нужным, но я хочу кардиограмму...
В таких случаях отказывать больному тоже нельзя, медицина наука не точная... Пришлось вызвать тромбоэмболическую бригаду, хотя кардиологи очень не любили, если их вызывали без достаточных оснований.

Все бригады оказались заняты, мы сидим, ждем... Каждые 15-20 минут я интересуюсь:
-Болит? Она отвечает:
-Да, болит...
-Сильнее?
-В одной мере...
А мне зуб разболелся настолько, что кажется, сейчас завою и упаду на пол...

Наконец, через час приехала бригада. Я вздохнул свободнее - дежурил мой близкий друг Абрам, хотя бы не будет делать выговор за пустой вызов.
Я обождал, пока не сделали ЭКГ. Увидел совершенно нормальную ленту и спросил:
-А сейчас болит?
-Спасибо доктор, уже не болит...

Было около четырех утра, когда мы вернулись на подстанцию,и я сказал Павлу:
-Все, больше терпеть невозможно, сделай мне морфий сразу два кубика.
-Смотри, Володя, не сможешь работать.
-Все равно. Не смогу - уйду, больше невозможно.
Он ввел мне внутримышечно два кубика морфия и я стал ждать результата.

Через 15-20 минут боль отошла. Нет, она не прекратилась, но была уже вдали, у кого-то другого, не у меня. И от того, что это было не у меня, мне было очень радостно. Более того, у меня стало отличное настроение! Отошли в прошлое все мои проблемы. Жизнь была прекрасной. Спать совершенно не хотелось. Хотелось выйти на улицу и пригласить радоваться вместе со мной всех прохожих! Но я вовремя вспомнил, что сейчас ночь и прохожих нет...
На следующий вызов я поехал с удовольствием. Что там было, я не помню, но Павел говорил, что я был очень весел, шутил, на прощание обнялся с больным и оставил о себе превосходное впечатление...

До семи утра я чувствовал себя хорошо, а потом рвущая и раздирающая боль в верхней челюсти вернулась с еще большей силой.

В восемь утра я был в стоматологической поликлинике у хирурга. Под местным обезболиванием мне сняли стальной мост и удалили разрушенный зуб.

С тех пор минуло почти 40 лет. Ни до того, ни после я никогда не принимал никаких наркотиков. Но то, что до сих пор я так ярко помню все ощущения после единственной инъекции морфия - говорит о многом...

После этого случая я захотел узнать, как переносили наркотики другие люди.
В художественной литературе о действии наркотиков писали разные писатели, начиная с Гомера в знаменитой "Одиссее".

"Умная мысль пробудилась тогда в благородной Елене.
В чаши она круговые подлить вознамерилась соку гореусладного,
Миротворящего, сердцу забвение бедствий дающего.
Тот, кто вина выпивал с благотворным слитого соком,
Был весел весь день и не мог бы заплакать..."
По мнению комментаторов, "гореусладный сок" состоял из смеси сока мака и конопли...

Более поздние авторы далеко не с таким восторгом описывали действие наркотиков, может быть потому, что некоторые сами были наркоманами, а другие имели опыт приема наркотиков.
О воздействии наркотиков писали такие знаменитости как Вильям Берроуз, Александр Дюма, Конан-Дойль, Джек Лондон, Уилки Коллинз, Хемингуэй, Соммерсет Моэм, Шарль Бодлер и многие другие, в том числе и Лев Толстой.

На мой взгляд, лучше всех о своих ощущениях сумел написать Михаил Булгаков в рассказе "Морфий". Булгаков был тяжелым и законченным наркоманом.
По свидетельству современников, в период абстиненции был злобным и агрессивным, бросал горящую керосиновую лампу в любимую женщину, целился в нее из пистолета, когда она хотела ограничить ему дозу... Не один раз безуспешно пробовал лечиться, много раз был на краю гибели.

Жена Татьяна сумела достичь невозможного - вытащить его из пропасти наркомании, и благодаря ей он стал великим писателем.
Но мало в мире найдется таких женщин...

Стоит хорошо подумать, прежде чем однажды побаловаться наркотиком...

(С) vladbunim

Источник: bugaga.ru