В СЧАСТЬЕ НА НЕСЧАСТЬЕ

Их пятеро. В сыром подвале, бывшем раньше спортзалом, они смотрятся, будто сбежали в самоволку и попали на гауптвахту. Но они военнопленные, и чем сильнее грохот пушек наверху, тем глубже осознаешь постигшую их катастрофу. Молодые парни, кто в камуфляже, а кто в джинсах и футболке, они счастливы, что живы, и надеются, что так и будет.

Они не хотели этой войны, но она не спрашивала. Рванула за шкирку и потянула на небо. А они словно сами пристегнули себя наручниками к выкрашенным в желтое гирям, чтобы остаться на земле.

Старшему по имени Сергей тридцать три года. Простоватое лицо, смирившийся со всем взгляд. Работал электриком ЖЭКа. Дома, в пригороде Киева, двое детей – девочке два годика, мальчику пять. Отец инвалид, мама после инсульта… Жена ушла, вся семья выживала только за счет него. Но его все равно призвали.

- Пришла одна повестка, потом вторая. Все спустил в унитаз, - рассказывает Сергей. – А с третьей пришла милиция. Даже времени попрощаться с родными не дали, заломили руки и в машину. Очухался уже в военкомате. Блин, я ж свое отслужил, говорю, два года в стройбате пахал… Но нас успокоили: через месяц отпустим. Сказали, что будем стоять на блокпостах вместе с сотрудниками ГАИ. Подумаешь, машины проверять. Оружие в багажниках искать, документы проверять. Через месяц нас должны были отпустить домой, а на наше место прислать следующую партию. Нас разослали по всей Украине – кого в Черниговскую область, кого в Луганскую. Я сначала в Харьковскую область попал, потом сюда, в Счастье на несчастье.

- Нас, мобилизированных, был целый батальон, - продолжает Сергей. - Больше половины прямо заявили, что не хотят воевать, что хотят домой. Остальные думали точно также, только вслух не говорили, держали это в себе, иногда проговариваясь шепотом. Даже командиры – это ведь были бывшие офицеры, ушедшие в запас. У них семьи, дети и даже внуки. Накой нам эта война, говорили они. А у вас курево есть?

Пять пар глаз смотрели на меня с надеждой. У меня было полторы пачки, я отдал все, Сергей быстро сунул их за пазуху. «Вау», - прозвучало где-то сзади

- Вас готовили к войне? Проводили учения? – спросил я.

- Поначалу нам постоянно говорили, никто из нас в боевых действиях участвовать не будет. Наша задача – только обеспечивать пропускной режим. Мы жили прямо на блокпосту, видели, как стягивается техника и понимали, что власти собираются развязать настоящую бойню. Местные нацгвардейцев боялись – я сам не видел, но рассказывали, они иногда устраивали настоящие зверства. В одном магазине увидели где-то в углу георгиевскую ленточку, и дали очередь по прилавку, а потом и по продавщице. А у нас с местными отношения хорошие сложились. Мы у них у них даже огороды копали, они нам за это давали поесть. Солдатская пайка, сами понимаете, не очень. Я спрашивал, когда меня отпустят домой. Ведь месяц уже истек. На меня смотрели удивленно, а однажды спросили: «Ты разве не хочешь отдать жизнь за майдан?». Тогда я понял, что из нас сделают пушечное мясо.

- Как вы попали в плен?

- Сел на машину и уехал.

- То есть?

- Несколько дней назад нас сняли с блокпоста, построили и объявили, что скоро бросят в бой. Сказали к утру быть готовым. У Луганска уже грохотала артиллерия, я понял, что жить осталось пару дней – не больше. Ну не умею я убивать людей. И не хочу уметь. Не имеет человек права кого-то убивать. Вон Колек и Савик сидят, они таких же взглядов. И мы как-то не сговариваясь все поняли, отошли в сторону и поймали машину. Нашим сказали, что сгоняем за сигаретами. А сами – в Луганск. Тогда с трудом еще можно было проехать.

- А почему не домой? – спросил я.

- Так там поймают и отправят обратно. А здесь хоть не бросят на верную смерть.

Их пятеро. В сыром подвале, бывшем раньше спортзалом, они смотрятся, будто сбежали в самоволку и попали на гауптвахту.
Фото: Вадим ШЕРСТЕНИКИН

«НУ ИХ К ДЬЯВОЛУ С ИХ НЕЗАЛЕЖНОСТЬЮ»

Колек, о котором говорил Сергей, из Ужгорода. Это Западная Украина – у самой Венгрии. «Микола», - представился он. Но в его взгляде нет намека на националистическую майданную ярость. Я спросил его, как он относился к майдану. «Никак», - сказал он. – Мне было наплевать. Знал бы, чем кончится, как-нибудь, наверное, отнесся бы». Рядом с ним Савик из Черновцов. Он тоже порвал в клочья две повестки. Так сделали все, с кем он позже встретился в казармах. Это не спасло их от фронта.

Еще два пленника - Антон и Слава – другие. Они контрактники. Слава служил уже шестой год, его договор с украинской армией заканчивался и продлевать его… Боже упаси…

- Думал, дослужу как все нормальные люди, - с тоской говорит он. – Но не вышло. В марте часть из под Черкасс перебросили в Черниговскую область. Потом в Сумскую. И сказали, что дембеля не будет. Два месяца простояли в чистом поле, а потом погрузили технику и под Луганск. Мы тоже стояли на блокпостах, тоже ждали ростации, отпусков. О нас словно забыли. Лучше б и вправду забыли. Кто ж знал, что здесь будет война! Настоящая.

Антон, кстати, тоже из Ужгорода. Парень как парень, рассказывает, как его родные и друзья, узнав, куда забросила его лихая, увещевали: «Не лезь в пекло. Ну их к дьяволу с их незалежностью».

В плен контрактники попали не по своей воле. Они поехали на БМП за ранеными, но ополченцы накрыли и их.

- Я даже не понял, что произошло, - рассказывает Слава. – Помню грохот – и все, отключился. Очнулся уже в наручниках, оказывается по нам из гранатомета лупанули. Начал уже прощаться с жизнью. Реально думал, расстреляют прямо на месте. Но нет, привезли сюда. Теперь вот сижу.

- Страшно было? – спрашиваю я.

- Ну а вы как думаете?

- А сейчас…

- И сейчас страшно…

Все пятеро ждут, чтобы их обменяли на взятых в плен ополченцев. Но Киев не торопится – на что ему отработанный материал. Но даже если это случится, что будет с пленниками дальше? Одного, по их словам, уже обменяли. Судьба его неизвестна, но ополченцы намекают, что украинские войска встретили его отнюдь не с распростертыми объятиями.

- Вы же понимаете, что для тех, кто с той стороны, вы дезертир, - спросил я сдавшегося отца двух детей Сергея. – Вас могут расстрелять – такое ведь уже было.

Парень грустно кивнул головой.

- Получается, что так. Но, может, судьба смилуется, и я снова увижу своих детей. А потом… Эх.. Я бы уехал куда-нибудь в Питер. Или нет, в Хабаровск. Главное – подальше отсюда.

Они словно сами пристегнули себя наручниками к выкрашенным в желтое гирям, чтобы остаться на земле.
Фото: Вадим ШЕРСТЕНИКИН

Комсомольская правда

Источник: rusvesna.su